Пресса о нас
Ведомости.Спорт | «После Олимпиад создать компанию не стало сложной задачей». Бизнес-история чемпионки мира в яхтинге
Екатерина Скудина зарабатывает на проведении любительских и корпоративных регат
Александр Пахомов
Екатерина Скудина — одна из самых успешных яхтсменок в истории России, чемпионка мира, двукратная чемпионка Европы и многократная чемпионка страны. Она выступала на трех Олимпиадах — в 2004, 2008 и 2012 гг. В Лондоне-2012 Скудина была ближе всего к медали, но заняла четвертое место. После чего завершила карьеру спортсменки и основала компанию PROyachting, которая за несколько лет стала ведущим игроком на рынке любительского и корпоративного яхтинга. В интервью «Ведомости. Спорту» Екатерина Скудина рассказала о сложностях визуально красивого бизнеса, проблемах парусного спорта в России и порыве ветра, лишившем ее олимпийской медали.
«Закрытие границ сыграло нам в плюс»
— Из каких направлений складывается сейчас бизнес PROyachting?
— Наш козырь — это любительские регаты. В 2013 г. мы первыми в России придумали формат вечерних регат: начинали с мероприятий по средам на Водном стадионе в Royal Yacht Club, затем добавили гонки и в другие дни недели. Еще две наши площадки — это подмосковное поместье Галс и Имеретинский порт Сочи.
Другие наши специализации — корпоративные регаты, обучение яхтингу и менеджмент команд. У нас сбалансированный бизнес: все направления приносят примерно равные доли дохода. В последнее время видим рост по обучению яхтингу, а по менеджменту команд мы просели: сейчас вести эту деятельность сложно, ведь российские экипажи не могут принимать участия в международных регатах.
— Как повлияли на ваш бизнес travel-ограничения последних лет?
— В какой-то степени закрытие границ сыграло нам в плюс. В 2020 г. международные старты оказались недоступны, и мы предложили свою альтернативу европейской серии регат в классе J/70. Успех пришел сразу, были и аншлаги, и спонсоры. В этом году наш PROyachting Cup в статусе Кубка России проходит в четыре этапа и собирает, наверное, самый конкурентный флот и, соответственно, лучшие парусные команды России.
С другой стороны, кризисы не могут не сказываться на нашем бизнесе — как только у людей падают доходы, мы ощущаем это на себе.
В корпоративные регатах поменялась структура клиентов — раньше было много глобальных компаний, но многие из них ушли с рынка, в связи с чем мы потеряли некоторое количество ивентов. Сейчас работаем над привлечением на мероприятия тех, кто остался, а также еще активнее сотрудничаем с российскими фирмами. Критической ситуации нет, но многие процессы приходится запускать заново.
— Карантин стимулировал спрос публики на спортивный досуг, как пандемия повлияла на интерес к яхтингу?
— Прошлый год оказался для нас невероятным — на каждой из площадок мы делали по три-четыре мероприятия в день с перерывом в полчаса. Некогда было толком передохнуть. Сказался отложенный спрос — в 2020 г. мы немного просели из-за пандемии, клиентов было мало, а после отмены ограничений люди пошли массово.
В этом году поспокойнее — справляемся с потоком. Но в Москве за сезон, с мая по сентябрь, к нам приходит в среднем более 10 000 человек. Для офлайн-мероприятий это очень солидная цифра. В 2013 г., когда мы только начинали, клиентов было в 10 раз меньше, за первые два месяца мы провели лишь два ивента. Тогда мало кто знал, что такое яхтинг, а многие считали, что это дорого и сложно. Я лично несколько лет ходила по большим компаниям и рассказывала о преимуществах парусного спорта как инструмента тимбилдинга.
— Повышенный спрос после пандемии наверняка позитивно отразился на финансовых показателях компании?
— Цифры озвучивать не буду, но бизнес рентабельный. Наше главное отличие от конкурентов — качественный флот. Вместе с соучредителем и управляющим партнером PROyachting Михаилом Кондратьевым мы решили, что будем реинвестировать прибыль в лодки. Сейчас у нас больше 50 яхт, а начинали мы в 2013 г. с 10 лодок класса Beneteau Platu 25. Сейчас основные старты мы проводим на J/70 — это самые популярные лодки, на них гоняются на чемпионатах мира и Европы. Каждая такая лодка стоит примерно 40 000 евро плюс растаможка и доставка.
В какой-то момент мы рассматривали идею перехода на российские яхты, но потом поняли — качество, что ни говори, отличается.
— Сильных российских производителей нет?
— Есть несколько верфей, но соперничать с европейцами и американцами им тяжело. Все начинается со спроса: американская компания J-Boats произвела 2000 корпусов, а наши — 50. Кроме того, они берут материалы и комплектующие подешевле, а эта экономия сказывается на том, как лодка себя ведет в эксплуатации.
Тем не менее в России существуют перспективные активисты — например, производство карбоновых мачт налаживается в Дубне, там уже делают неплохой продукт.
«Многим кажется, что мы занимаемся легким бизнесом»
— В 2013 г., когда вы начинали бизнес, рынка подобных услуг практически не существовало. Как с тех пор изменилась ситуация?
— До нас тоже проводились любительские и корпоративные регаты, но с организационной точки зрения это были слабые проекты. Они собирали яхты по частным владельцам, и зачастую лодкам было по 30 лет. Потрепанные веревки и оборудование, старые паруса — никакой эстетики. На такую яхту точно не привести автомобильную компанию, производителя часов или любой другой luxury-бренд. Мы стали первыми, кто сделал эстетически классный продукт и организовали его в локации с прекрасной инфраструктурой.
После Олимпиады-2012 я была ведущим яхтсменом страны, и, когда запустила PROyachting, это привлекло внимание — стали появляться конкуренты. Сейчас можно насчитать порядка 10 компаний. Многие приходят, видят лодочки, воду и думают: каким вы легким бизнесом занимаетесь, я тоже попробую. Но за красивой картинкой не видно подводных камней.
Наш козырь — это почти 30 лет занятий парусным спортом, мы знаем всех и все в этой области, сами гонялись на топовом олимпийском уровне. Поэтому мы работаем с лучшими инструкторами и отлично разбираемся в технических тонкостях. Когда у тебя новый флот, в течение двух-трех лет он не требует серьезных инвестиций, но затем техническое обслуживание лодок становится важной частью расходов. И нужно понимать, как их оптимизировать и не потерять в качестве.
— Сколько стоит содержание одной яхты?
— Про моторные яхты принято говорить, что годовое содержание лодки обходится примерно в 10% от ее стоимости, но для парусных судов действуют другие правила — мы работаем до поломки. К примеру, этой зимой в Сочи у нас на ровном месте сломалась мачта, которая стоит порядка 10 000–11 000 евро, — пришлось оперативно ее заменить. Кроме того, раз в два года мы меняем паруса, один комплект европейских производителей стоит свыше 5000 евро.
В целом срок службы до первой поломки зависит от качества продукта. Можно купить подороже иностранную лодку и чувствовать себя расслабленно более длительный промежуток времени или взять российское судно подешевле и активно инвестировать в него с первых месяцев.
— Санкции добавили вам проблем с ввозом лодок и комплектующих?
— Пока мы не чувствуем ограничений, поскольку есть запасы. Но постепенно можем столкнуться с проблемами, поскольку формально попадаем в luxury-сегмент. Но думаю, сложности мы преодолеем, придется изменить логистические цепочки.
— Учитывая такой качественный флот, кто ваша целевая аудитория?
— Она очень разная. Для Москвы у нас более чем доступный ценник — можно три часа гоняться за 3 000 руб. Обучение тоже стоит относительно недорого. При этом у нас есть и более серьезные продукты, связанные с менеджментом парусных команд.
— Сколько тренировок требуется человеку, чтобы научиться ходить под парусом?
— У нас есть курс, который состоит из шести трехчасовых занятий — за этот период человек знакомится с основным оборудованием яхты, узнает терминологию и получает представление о главных маневрах. После такого курса можно чувствовать себя в лодке уверенно.
Чтобы научиться самостоятельно управлять яхтой, требуется примерно месяц интенсивных тренировок. Но были случаи, когда люди на пятый раз садились за руль, а на следующий год уже выигрывали нашу серию.
— Как дальше будет развиваться PROyachting?
— Совершенно точно планируем расширяться географически. Намерены начать работать в Геленджике, когда там построят марину.
Конечно, думаем и о зарубежных акваториях, но это дальняя перспектива. Я неплохо ориентируюсь в Европе и могу сказать, что там подобного проекта нет, рынок открыт.
«На Олимпиаде-2012 все решил один порыв ветра»
— Как строился сезон профессионального яхтсмена из России до обострения ситуации на Украине и что он представляет из себя сейчас?
— Обычно сезон начинался в ноябре, а заканчивался во второй половине сентября. Сначала этапы Кубка мира, после — чемпионат мира и чемпионат Европы. Тренировочные сборы, как правило, проходили за две недели до каждого этапа в тех же локациях. На воде мы проводили примерно 21-25 дней в месяц, неделю отдыхали.
Сейчас российским спортсменам запрещено участвовать в международных соревнованиях, календарь заметно поредел, и это сказывается на подготовке сборной. Этапами Кубка России такое количество зарубежных стартов заменить сложно. Но главная проблема — отсутствие международной конкуренции. Если не соперничать с лучшими — Англией, Франций, Нидерландами, США, Австралией, Новой Зеландией — может сильно упасть уровень спортсменов.
Сейчас в парусном спорте переходный период — разрабатывается стратегия, как готовить сборную России в новых условиях. Возможно, стоит приглашать спарринг-партнеров из других стран.
В Советском Союзе уровень парусного спорта был высок — тогда профессионалами считались именно советские яхтсмены, а представители других стран подходили к турнирам более свободно. Потом все поменялось с точностью до наоборот — мировой спорт стал сильнее, а у нас в 1990-е случился провал из-за масштабных изменений в стране и недостатка финансирования. В последние годы наш уровень по сравнению с Европой и США начал немного выравниваться.
— Призовые в парусном спорте — редкая история. На чем зарабатывают спортсмены кроме выплат от Минспорта?
— Зарплаты у спортсменов и тренеров, к сожалению, низкие — это наша основная проблема. В мое время они были на уровне 30 000–40 000 руб., с тех пор, как я понимаю, их немного подняли. Моя команда выживала только за счет спонсорских денег. Не было бы партнеров, не было бы иностранных тренеров, а без них не было бы и результатов. Мы сотрудничали с Морским банком, с брендом российской косметики «Зеленая планета», нашим партнером была даже немецкая компания Knauf, но там сказалось личное знакомство.
Вряд ли спонсоры получали большую отдачу от того, что я повесила их логотип на олимпийскую лодку и тренируюсь где-нибудь в Испании. Но все они очень любили парусный спорт, сами занимались яхтингом — и я признательна им за такое меценатство.
— Сколько стоит год подготовки профессионального яхтсмена?
— Цифры могут быть разные. В моем случае это было между 300 000 и 800 000 евро. Таких денег в России никто не мог себе позволить тратить, поскольку, кроме нас, никто не умел работать со спонсорами.
В 2012 г. получилась довольно дорогая олимпийская кампания. Самая затратная часть — иностранные специалисты. Плюс диетологи, врачи, техническая составляющая. Огромное количество задач я решала сама — была и пиарщиком, и техническим директором, и финансистом. В олимпизме ты занят с 7 утра и до 12 вечера.
Но в 2012 г. нам здорово помог Минспорта и лично Виталий Мутко, который сказал — хватит ходить по спонсорам, вот вам финансирование. После этого стало посвободнее с деньгами.
После олимпизма и всего того спектра задач, который я решала, создание компании не стало для меня сложной задачей. Все уже было понятно.
— Почему в подготовке лидера сборной так мало участвовала Всероссийская федерация парусного спорта?
— Это сложный и больной вопрос. Тут все упирается в главную беду России — отсутствие профессионального менеджмента.
Когда в 2009 г. федерацию возглавлял Дмитрий Зеленин, а затем Владимир Силкин (2013–2020 гг. — «Ведомости. Спорт»), нам удалось массу вещей сдвинуть с мертвой точки. В частности, мы начали решать вопрос с законодательством, которое в нашей сфере заточено на крупное судоходство (круизные лайнеры, танкеры) и слабо регулирует деятельность коммерческих маломерных судов. Сейчас этим вопросом плотно занимается рабочая группа во главе с Ростуризмом.
Сама я была в президиуме федерации два цикла: в 2012–2016 гг. отвечала за олимпизм, а с 2016 по 2020 г. — за пиар и рекламу. По-моему, получилось достичь результатов и там, и там. Что касается олимпизма, на Играх-2016 в Рио мы завоевали первую медаль за 20 лет. В популяризации яхтинга тоже сильно прибавили: проводили мероприятия, устраивали премии, посещаемость сайта увеличились в десятки раз.
После ухода Владимира Силкина с поста президента, дела в федерации пошли, к сожалению, не очень. Плюс внешняя конъюнктура сильно поменялась.
— В каких направлениях сейчас должен развиваться российский парусный спорт?
— Основной проблемой всегда была инфраструктура, у нас в стране мало марин. Если есть порт, там всегда масса ограничений на проведение регат. При этом у России протяженная береговая линия, полно точек, в том числе на Черноморском побережье.
Но нужно понимать, что создать марину, подготовить морскую инфраструктуру — очень затратная вещь. Одно только волнозащитное сооружение будет стоить огромных денег. Окупаться такой проект будет много лет, у него большие риски, а у нас мало инвесторов, готовых работать вдолгую. Так что, в моем понимании, это должно быть государственно-частное партнерство: государство инвестирует в технически сложные гидросооружения, а бизнес занимается развитием территории — созданием магазинов, ресторанов и другой инфраструктуры.
Еще одна проблема — большой разрыв между тем, что происходит в Москве, и тем, что происходит в регионах. У региональных федераций совсем нет денег, и они пытаются любым путем получить бюджетное финансирование. В свое время мы пытались им объяснять, что все должно быть по-другому: общественная организация должна не забирать, а сама создавать. Но советский менталитет победить сложно, тем более в непростых обстоятельствах.
— За три олимпийских цикла у вас так и не получилось завоевать медаль Игр. Сейчас понимаете, чего не хватило?
— Особенно тяжело было пережить четвертое место в Лондоне. Еще во время подготовки понимала, что это моя последняя Олимпиада. Конечно, некоторые мелкие вещи можно было сделать лучше, но фактически все решил один порыв ветра на верхнем знаке (так называются буйки, которые огибают яхты — «Ведомости. Спорт»). Трудно осознать, что подобная мелочь так существенно влияет на всю судьбу, подводит черту под 20-летней подготовкой.
После Олимпиады для себя я сделала два вывода. Первый — топ-6 в яхтинге находятся примерно на одном уровне, все решают мелочи и случайности, часто определяющим фактором становится ветер. В Лондоне по всем букмекерским котировкам первые четыре места должны были разделить мы, американцы, французы и англичане. В итоге в топ-4 оказался только наш экипаж. Все, опять же, решили нюансы.
Второй вывод — может, это механизм психологической защиты, но я рада, что преодолела себя и выступила в Лондоне. Наша команда к этим Играм с нуля освоила дисциплину матч-рейс. Когда тебе под 30, заставить изучать себя новые вещи — уже не так просто, появляется лень. Сложность и одновременно преимущество матч-рейса — ты не владеешь лодками, они выдаются тебе на старте. И на соревнованиях ты гоняешься по футбольной схеме: сначала в группах каждый с каждым, а потом плей-офф. В итоге я приняла челлендж, изучила матч-рейс — с точки зрения знания правил, мы, наверное, были лучшим экипажем на той Олимпиаде — и почти взяла медаль. Тогда я сама себе все доказала и окончательно поняла, что многое могу.
Сейчас, спустя 10 лет после Лондона, я даже благодарна, что тогда так все вышло. Моя жизнь сложилась бы иначе, получи мы тогда эту медаль. Хотя после Олимпиады было очень тяжело психологически — я потеряла 6 кг, лежала три недели, почти не вставая, и четыре года потом не садилась в яхту.
— Какой багаж оставила вам карьера в спорте?
— Спорт точно помог развить мне целеустремленность, умение оптимизировать, быстро принимать решения, никогда не сдаваться. Очень благодарна этому опыту, хотя своей дочке идти в олимпизм я бы не посоветовала — слишком это нервно и сложно.
Спорт дал полезные знакомства — и это очень важно. Другое дело, как ты этими связями распоряжаешься. Что касается денег, их в парусном спорте заработать сложно. Мы никогда не станем теннисом или футболом, поскольку в нашем спорте тяжело создать понятный всем ТВ-формат. Ближе всех к этой цели подобрался, разумеется, Кубок Америки и великий новозеландский гонщик Рассел Кутс, сделавший сейчас еще и проект Sail GP, но даже от этих трансляций сложно получить удовольствие, если ты не знаешь основные правила. Думаю, сейчас многие размышляют над тем, как правильно показывать яхтинг для массовой аудитории и, надеюсь, у кого-то обязательно получится придумать оптимальный формат.